Білий Кавказ

Раса и расовая политика в современной Бразилии

Г. Данилова1
(Опубликовано в журнале "Мировая экономика и международные отношения", № 1, Январь 2009, C. 94-103)

Проблематика расы, расовой политики постоянно актуальна для Бразилии, где, как и в большинстве латиноамериканских государств, наряду с белым населением проживает значительное количество африканцев, индейцев, выходцев из Азии и их потомков. Сегодня проблемы расизма, расовой дискриминации и политики в этой области приобретают особую остроту, поскольку тесно переплетаются с проблемами социального характера.

Немного истории

Дискуссии на расовую тему начались в Бразилии еще в конце XIX в., после обретения политической независимости. Перед национальной элитой стояла сложная интеллектуальная дилемма. С одной стороны, бразильскому обществу была свойственна расовая разнородность. С другой стороны, бразильские элиты стремились следовать европейским стандартам во всех сферах. Между тем к концу девятнадцатого столетия в ряде европейских биологических теорий небелые, особенно африканцы и индейцы, расценивались как "низшая раса", а смешение кровей осуждалось.

Бразильские элиты пытались справиться с этим противоречием, адаптируя западные теории человеческого различия и наследственности к своей реальности. Направленность официального дискурса о нации была антирасистской и гомогенизирующей. Бразильские интеллектуалы игнорировали "научное" порицание расового смешения и утверждали, что Бразилия может двигаться к прогрессу через неуклонное "беление" населения путем продолжительного расового смешения с иммиграцией из Европы2.

Основываясь на таком подходе, государство пыталось стимулировать европейскую иммиграцию и препятствовать "цветной". В 20-е годы прошлого века в Конгрессе Бразилии неоднократно предлагались законопроекты о запрете въезда в страну "человеческих существ черной расы". Ограничение на въезд темнокожих иммигрантов получило законодательное оформление в Конституциях 1934 и 1937 гг.

В результате идеология и политика расового смешения в Бразилии в первой трети XX в. оказались по сути расистскими. Правда, отношение общества к этой проблеме на рубеже 20-30-х годов стало меняться, в первую очередь благодаря социологу, историку и писателю Ж. Фрере. В своей книге "Господа и рабы" Фрере утверждал: поскольку смешанные браки давно стерли границы между этническими группами, в стране сложилась расовая демократия. Он рассматривал бразильское смешение рас как модель цивилизации, которую надо признать и, возможно, даже экспортировать.

Идеи Фрере активно использовали демократические силы, пришедшие в Бразилии к власти во второй половине 40-х годов прошлого века. Расовая политика смягчилась, и к 50-м годам окончательно установилась видимость расовой гармонии. В ее основе лежала концепция мультирасового общества - высшего достижения расовой демократии, характеризующегося равенством всех трех рас и отсутствием дискриминации.

Теория расовой демократии имела мало общего с реальностью. Масштабное исследование, проведенное в 1951 г. при поддержке ЮНЕСКО, не только не подтвердило мысль о положительном влиянии метизации на жизнь нации, но и выявило глубокую расовую дискриминацию во всех сферах общественной жизни, наличие расовых предрассудков. Положение не изменилось и впоследствии. В 1988 г. в ходе социологического опроса 97% бразильских граждан заявили, что у них нет предубеждений в данной сфере, но 98% тех же респондентов отметили, что знают других людей, у которых такие предубеждения имеются. "Каждый бразилец чувствует себя островом расовой демократии, окруженным со всех сторон морем расистов", - иронизировали авторы опроса3. Вероятно, именно с учетом этой ситуации в 1989 г. был принят Закон 7.716, расценивающий расизм как преступление и предусматривающий наказание за него4.

В 1995 г. президент страны Ф.Э. Кардозу публично заявил, что в Бразилии всегда существовала расовая дискриминация темнокожего населения. Тогда президента поспешили обвинить в разыгрывании "расовой карты" ради собственных политических интересов. Однако в начале нынешнего столетия, в 2001 г., после Дурбанской конференции по проблемам расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и нетерпимости, началось по-настоящему серьезное и массовое обсуждение расовой проблемы. Одновременно правительство наметило ряд акций, нацеленных на поддержку афро-бразильской части населения. Но большая часть общества не поддержала эти меры, мотивируя свою позицию невозможностью определить, кто является бенефициарием такой политики. Ее противники задавались вопросом: "Как мы можем ввести программы для поощрения черных, когда мы даже не можем определить, кто черный?5.

Расовая неопределенность

На сегодняшний день в Бразилии вопрос "кто черный?" отнюдь не является риторическим. Казалось бы, ответить на него легко. Ведь здесь, в отличие от большинства латиноамериканских стран, пункт "раса" входит в вопросник государственной переписи с 1940 г. Но дело не в цифрах, позволяющих судить о соотношении афро-бразильского и евро-бразильского населения, а в том, кто и что формирует представление о расовой классификации в Бразилии, и какое место в ней занимают цвет, раса и идентичность.

Главное отличие расовых отношений в Бразилии (например, от США) - отсутствие биполярной "черно-белой" кастовой классификации. Расовая идентичность в Бразилии не определяется происхождением. В США, в соответствии с печально известным законом о "капле крови", дети, имеющие черного родителя или прародителя, считаются черными независимо от фенотипа и расы другого родителя. Бразильская же расовая идентичность определяется фенотипом, то есть цветом кожи, волос, глаз и т.п. Поэтому она может оказаться неодинаковой у родных братьев и сестер. Один из двух братьев может быть идентифицирован как белый, а другой как черный6.

Неудивительно, что вопрос о расе в бразильской государственной переписи звучит так: Qual e a sua cor? - Какого вы цвета? Цвет - это бразильский эквивалент английского термина "раса", учитывающий сочетание физических характеристик (цвет кожи, тип волос, форму носа и губ)7.

Одним из важнейших источников формирования бразильской расовой идентичности является государство. Именно оно устанавливает и институционализирует специфические расовые/цветовые категории переписи и статистических опросов. При переписи используются две цветовых категории для потомков африканцев: прето (черный) для темнокожих и пардо (коричневый) для мулатов и метисов. Еще три категории - бранко (белый), амарело (желтый) и индижена (коренной) - описывают потомков европейцев, азиатов и индейцев.

Однако при этом критерии принадлежности к той или иной группе официально не определены. Поэтому приведенное разделение часто вызывает несогласие у некоторых групп бразильского населения, особенно тех, кто относится к официальным группам прето и пардо. Афро-бразильские активисты полагают, что отличие между этими группами "оказалось настолько же произвольным и субъективным, насколько бесполезным; оно заставляет людей, слабо разбирающихся в ситуации, принимать более мелкую группу прето за всех афро-бразильцев8.

Другим источником формирования расовой идентичности являются представления самих бразильцев о своей расовой принадлежности. Еще в 1976 г. в демографический оборот была официально введена открытая категория расы и цвета, которая не ограничивала классификацию выбора опрашиваемых четырьмя группами (белый, черный, желтый и коричневый). В результате бразильцы разделились на 135 различных цветовых категорий. 94% спонтанно приняли категории белый, светлый, темнокожий, морено (коричневый, желто-коричневый, темный или просто темноволосый), пардо и черный, в то время как остальные распределились в другие 129 групп9.

Серьезные вариации в цветовом самоопределении влекли за собой провал любой попытки количественного анализа расовой ситуации. С 1980 г. было решено ограничить выбор четырьмя категориями - бранко, пардо, прето и амарело/индижена. Категория пардо распространялась на всех индивидов мультирасового происхождения, не классифицируемых как белые, черные или желтые. Наконец, исключительно важным было сохранение принципа самоидентификации.

Перепись 1980 г. показала, что 54% жителей страны относили себя к бранко, 38% - к пардо и 5,9% - к прето, 0,7% респондентов определили себя как амарело10. Но термин "пардо" несет в себе наибольшую неопределенность. Респонденты пользовались им для самоидентификации при принудительном выборе (в отсутствие категории морено), а при возможности свободного выбора, как правило, выбирали последнюю.

Итак, расовая классификация вносит большую долю неопределенности в систему расовых отношений Бразилии. Вместе с тем на расовую идентичность оказывает огромное влияние идентичность классовая. Очень темнокожие и к тому же бедные бразильцы считаются и считают себя прето,